Combichrist – Burial Alive

Порой, в нашей жизни названия вещей абсолютно не способны отразить их суть. К примеру, почему ангелы зовутся «ангелами», а демоны – «демонами»? Кто-то скажет, что корнями имена их уходят в древность, что ангелы – это посланцы небес, но как тогда быть с демонами, ведь «демон» означает «божество»? Или язычники, что гордо и самозабвенно зовут себя богами, хотя ни одному из них не знаком акт творения. Никто из этих «божеств» не способен выполнять работу Бога, никто из них не способен вдохнуть искру жизни в мертвый Хаос, придать ему формы и очертания, никто не способен создать мир. Но они зовутся «богами», их почитали, им приносили жертвы, слепо веря, что они создали твердь и небо. Итак, названия в большинстве своем не указывают на суть, и люди преуспели в этом, как никто иной, ведь только люди могли давать громкие, но бессмысленные имена простым и примитивным вещам. Лос-Анджелес называли прекрасным городом ангелов, но ничего ангельского в нем не было. Ни красоты, ни благодати, ни заповедей. Только искусственные огни неона, сияющие в ночной тьме, и сотни людей, готовых приносить свои души на алтари современных богов – Карьере, Похоти и Кредиту. Лос-Анджелес, по сути, ничем не отличался от Нью-Йорка, Токио или любого другого крупного города, потому что города сегодня вообще ничем не отличаются. Они не имеют ни лиц, ни очертаний, только неоновое свечение вывесок. Даже лица людей были такими же – уставшими, измученными, озлобленными. Может, Люцифер прав, и они недостойны жить в мире, которую сами же превращают в могилу? Заслуживает ли человечество своей искры жизни или только огня, что поднимется к небесам, выжигая скверну, как человечества, так и тех, кто клялся защищать их?
Красный мустанг ворчал мотором, перекрикивая механическим голосом шум города. Агрессивный нос автомобиля смотрел вперед злобными глазами-фарами, что разрывали подступающие сумерки желтым светом. Машина цвета запекшейся крови с громким ревом пролетала по улицам, обгоняя и подрезая машины. Нет, Война никуда не торопилась, не стремилась, она просто желала покинуть этот грохочущий и кашляющий выхлопами город как можно быстрее. Иначе она взорвет его, оставляя только руины и черный дым. И никакие спасатели мира не смогут затушить пожар Войны, но Райдер понимала, что это неправильно, она не может просто взять и принести в жертву тысячи невинных людей.
«Невинных не существует, есть разные степени вины»
Но вряд ли преступления этих людей заслуживают такого наказания, как ад на земле, а потому Война гнала коня так быстро, как только позволяло его стальное сердце. Город грохотал над ухом. Всадник физически ощущала каждого человека здесь, слышала биение их сердец.
Бум-бум.
Красный мустанг пролетает перекресток на красный свет, и какой-то серебристый мерседес едва не встречается в страшном боковом ударе с алым конем. Война переключает передачу.
Бум-бум.
Педаль в пол, и мотор взревел громче, словно разъяренный зверь. Мустанг быстро лавирует между машинами, подпрыгивая на неровностях дороги. Здания по бокам мелькают так быстро, что сливаются в одну огромную кирпичную стену, что растет из земли, возвышаясь к небесам, и все неоновые огни превращаются в растянутую искусственную радугу. Мотор рычит, и капот автомобиля стремиться вперед. На поворотах машину заносит, и грубые шины оставляют черные петляющие следы. Но неожиданно случайная вывеска привлекает Войну больше, чем перспектива вырваться за черту города. «После заката» гласили красиво выведенные неоновые буквы, что переливались розовым, и такой же неоновый силуэт девушки завлекал, кричал: «взгляни на меня». И Война взглянула, резко останавливая автомобиль. Мустанга занесло, и тот почти развернулся, когда скреб шинами по асфальту, а белый дым валил из-под разгоряченных колес. Запахло жженой резиной, но в итоге конь остановился, отъехав на обочину. Красивое здание бара привлекало яркими огнями и интимными вывесками, обещая незабываемые впечатления и королевский отдых. Бар.
«Стрип-бар»
Неважно. Главное, что там наливают, но в этом было дело. Войну словно что-то манило в этот бар, тянуло. Любопытство? Словно, что-то было не так, что-то скрывалось за маской простого бара. Или кто-то. Мустанг, мотор которого затих, но не замолчал, громко зарычал на холостом ходу, пытаясь отвлечь Войну от странных мыслей, и тяжелый грохот мотора громом поднимался к небесам и звучал так гулко, что у близстоящего корвета сработала сигнализация.  Но Война и не собиралась обращать внимания на коня, что внезапно стал таким заботливым. Она выключила зажигание, и автомобиль затих, дыша лишь теплом. Судя по всему, клуб был успешным, и живая очередь уже начинала собираться на входе перед массивными дверьми, а ведь еще только вечер. Ведомая лишь одним любопытством, Война вынырнула из салона автомобиля, и холодный воздух тут же пробрался в ее легкие, оседая на коже колкими поцелуями.
Попасть внутрь оказалось проще, чем представляла себе Райдер. Ее пропустили удивительно легко, хотя причиной тому служил, возможно, тот мордобой, что она устроила на входе. Войну нельзя просто остановить, просто сказать «нет», она всегда получит то, что хочет, а сейчас она хотела зайти в бар и, скорее всего, выпить. Алкоголь притуплял физическое ощущение мира, и грохоты сердец в голове затихали. Если этот город хочет продолжить свое бесхребетное существование, захлебываясь в собственной грязи, то Война обязана отбить у себя желание сжечь тут все к чертям, выжечь до основания город, ни оставляя в живых никого. Внутри бара царил полумрак, привычный для этого места, но Райдеру потребовалось пара мгновений, чтобы глаза привыкли к темноте. Мрак разрывали лишь холодные огни неоновых ламп, что украшали стены и сцену, на которой сейчас, впрочем, никого не было. Гремела музыка, но не та громкая и ритмичная, которая проникает в голову и заражает все, словно охватывает мозг щупальцами, а та, что проникала под кожу, оседая мягким свечением. Ласковая музыка, если такое вообще можно сказать о мелодии. Тут были люди, но всего лишь человек десять. Они устроились за удобными столиками на красивых диванах, пили дорогой алкоголь и предавались своим мыслям. Хотя, если подумать, в такие заведения обычно приходят, чтобы отбиться от этих самых мыслей. Война только коротко осмотрелась, направляясь к барной стойке. В воздухе висел удушливый запах дорогого виски и не менее дорогих женских духов, и это сочетание беспощадно било молотом по вискам. Запах огня и железа, что источала сама Война, смешивался с царившей здесь атмосферой, накаляя сам воздух докрасна. Она могла бы взорвать здесь все. Она слышит каждого человека в этой комнате, и это раздражает ее больше, чем что-либо на свете, но она только подходит к барной стойке, заказывая крепкий ром. Алкоголь не может опьянить ее, не может заставить забыться, но сможет притупить агрессию, что зверем живет внутри Всадника, желая вырваться наружу. Грохот пульса в ушах затихает, оставляя только музыку, которая обволакивает помещение мягкими ладонями, и это чудное спокойствие бесцеремонно нарушает Война одним своим присутствием. От нее пахнет липкой кровью и бесконечной дорогой.
Где-то над барной стойкой часы показывали одиннадцать часов вечера. В бар начали входить новые люди.