Хороший день. Нью-Джерси отличный город. В меру шумен, в меру тих, и людям тут наплевать на то, кто ты. Хотя последнее касается всех людей в мире. Безразличие – болезнь двадцать первого века. Каждому плевать на другого, именно поэтому демоны так преуспели в земной жизни, ведь никто не обратит внимания на черноглазых тварей, желающих содрать душу с костей. Именно поэтому Всаднику было комфортно здесь. Никто не смотрел на зловещего вида Мустанга, никто не замечал запекшуюся кровь на его бортах и шинах; никто не обращал внимания на красноволосую девушку, способную сжечь весь мир щелчком пальцев. Только старая заправка, тихая музыка, доносящаяся из потрепанной магнитолы автомобиля, и стакан горячего кофе. Удивительно, как Войне пришелся по вкусу горьковатый напиток, оставляющий кислое послевкусие на корне языка; горячий кофе разливался по ее организму, начиная пульсировать в венах, а тонкий аромат приятно щекотал ноздри.
«Если этот мир сгинет в пучине Хаоса, я буду жалеть именно о кофе!»
Спокойствие – как бокал из тонкого стекла, он настолько хрупок, что боишься уронить, боишься просто сжать его в ладони, ведь тонкое стекло мгновенно треснет и рассыплется тысячью осколков, которые не соберешь, не склеишь. И этот хрупкий бокал, конечно же, был разбит. Вдребезги так, резко, что можно было услышать хруст и почувствовать, как осколки бывшего спокойствия врезаются в мозг. Но кто посмел нарушить этот тонкий дзен Всадника? Ее личный Мустанг, на капоте которого она почти лежала, прикрыв глаза от жгучего солнца; автомобиль неожиданно завелся, чуть поддаваясь вперед, отчего Война даже слишком резко приняла положение сидя, и от этого в глазах потемнело.
-Какого черта ты творишь? – когда Райдер начинала злиться, голос ее походил на грудное рычание зверя.
Мустанг не ответил, но мотор не глушил, вместо этого он резко переключил радио, которое громко заговорило о происшествиях где-то в Эгейском море. Война ненавидела резкие звуки, которые впивались в ее сознание, заставляя напрягать мышцы и высвобождать ярость.
-Мор скота, непогода… Либо мой старший брат явился, либо просто Апокалипсис набрал силу. – фыркнула Райдер. – В любом случае, это не мое дело, чтобы тащиться на чертов край света. – она даже демонстративно встала с капота, но Мустанг не унимался, явно желая, чтобы Всадник разобралась в том, что творится неведомо где. Конь чувствовал, что виновником бед на острове был не Апокалипсис, и не Бледный Всадник, так что же? Ответ на этот вопрос предстояло найти самой Войне, но та упиралась, не желая куда-то отправляться. Автомобиль даже резко начал газовать, прокручивая тяжелые колеса, из-под которых валил дым; еще немного, и шины лопнут.
-Ладно-ладно, не ерничай, узнаю я, что творится в Эгейском море. – Всадник только тяжело вздохнула, подчиняясь чутью собственного коня. Но как ей оказаться в мгновение ока у черта на рогах? Между этим городом и островом тысячи километров, которые надо преодолеть как можно быстрее. У ангелов есть пара сильных и гордых крыльев, демоны просто телепортируются из точки «А» в точку «Б», а что Война? Она тоже умела преодолевать огромные расстояния, но только так, как умеет лишь Всадник. И она ненавидела это делать.
Райдер опустила глаза на свои руки – они сгорали, так ярко, как горит только плоть, обнажая чернеющие в пламени кости. Сгорала кожа, мышцы и сухожилия, сгорала сама душа. Огонь не вредил Войне, она не чувствовала ни жара, ни боли, лишь ощущала, как пламя жадно охватывает все ее тело, ее суть. Всадник сгорал ярко и молниеносно, поднимая столб черного, словно смоль, дыма, и после не осталось ничего – ни обгоревших костей, ни клочков одежды, только выжженная земля там, где стояла Война.
А тем временем в небе над безымянным островом в Эгейском море пролетал метеорит, охваченный плотной стеной огня. Оставляя след в воздухе, он все приближался к земле и, наконец, с огромной силой упал, распадаясь жидким пламенем. Это был не огненный шар из космоса, это было нечто более страшное и древнее.
-Кажется, я самую малость сбилась с пути. – пробурчала себе под нос Война, наблюдая, как быстро восстанавливается ее кожа после грубой посадки. Она и в самом деле сбилась с пути, оказавшись на побережье острова. Хорошо, не в воде, Война ненавидела мокнуть. Но огненный шар снес целый прибрежный домик, который одиноко располагался почти у самой воды. Не обратив сперва на это внимания, Всадник подняла с земли меч, который преодолевал расстояние вместе с ней, но вот коня поблизости не было. Даже привычного звука его мотора не слышалось поблизости.
«И какого черта он хотел, чтобы я притащилась сюда?»
Война осматривалась, но уловить пока ничего не могла. Погода стояла спокойной и тихой, никаких штормов и наводнений, только в воздухе было что-то странное, что-то древнее и сильное, что тяжестью опускалось на пепельные плечи Всадника. Ладно, она разберется с тем, что творится на этом острове, а потом здесь же отдохнет. Отличное место! Даже Люцифер не найдет эту глушь.
Война уже развернулась, чтобы покинуть пепелище, бывшее когда-то домиком, но в этот же момент буквально лицом к лицу столкнулась с Горгоной. Такого сюрприза даже Всадник не ожидала. Кольцо, призыв, а теперь еще и остров делить с ней!
-Воу, у судьбы скверное чувство юмора, раз сводит нас вместе каждый раз. – усмешка расползлась на губах Войны. – Я не готова к таким близким взаимоотношениям с тобой!

Наверное, впервые Войну не особо напрягала Ангвис, и в глазах Всадника не было ни угрозы, ни недовольства. Вернее, последнее тенью проскользнуло в волчьих глазах Райдера, а потом скрылась, уступая место насмешке. Если все их пересечения – злая шутка судьбы, то можно хотя бы попробовать получить от этого удовольствия. Зато Всадник на огненном коне явно чувствовала напряжение самой горгоны, зверь внутри нее был недоволен попытками самой Ангвис загнать того в клетку, ее первородная суть ерничала и сопротивлялась, размахивая крыльями и угрожающе шипела. И лучше бы Ангвис сумела успокоить столетнего дракона внутри, иначе этот остров захлебнется в крови и безумии, и сам ад покажется раем. Именно поэтому Война все еще держалась на расстоянии, сохраняя хрупкую дистанцию, чтобы сама горгона привыкла к разливающейся от Всадника ярости. Ни одной из них не нужна тут бойня.
Слет родственников? Война отвела глаза от Ангвис, поднимая лицо куда-то к небу, словно втягивая тяжелый воздух ноздрями. Нет, не ее брат орудует здесь. Всадник не чувствовала присутствие Смерти, от которого всегда несло могильным холодом и протухшими душами.
-Это не старший брат. – она ответила это скорее себе, чем горгоне, которая и так знала ответ. Война сжала зубы, опуская голову к земле. Значит, ее брат все еще покоится в земле в железном гробу, закованный цепями и древним заклятием, но что тогда здесь? Было в воздухе нечто иное. Что-то, что уступало Всадникам в возрасте, но не в силе. Что-то тяжелое и горячее разливалось в воздухе, что-то могущественное. Война перебирала в голове варианты всех артефактов и существ, способные на подобное, но подобрать ответ пока не могла, а от размышлений отвлекла ее Ангвис, которая что-то бурчала себе под нос. Всадник поморщилась. Она не любила отвлекаться от текучих мыслей. Война пробежалась взглядом по мокрой одежде и телу самой Горгоны, просто изучая его, представляя, как нежная кожа в мгновение ока может покрыться непробиваемой чешуей.
-Что-то есть в воздухе. Нечто древнее, но не настолько, оно младше и меня, и тебя, но могущественное, способное как уничтожить, так и создать мир. – Война приблизилась, всего на несколько шагов сокращая дистанцию. Ее грубого вида ботинки неприятно вязли в белом песке, куда она опустила лезвие тысячелетнего меча. – Это больше смахивает на вещь, чем на существо, но, в любом случае, нужно найти это. И, прошу тебя, держи себя в руках, давай хоть раз обойдемся без крупномасштабных разрушений. – Всадник коротко и тихо рассмеялась. Работать с Ангвис? Их сотрудничество может принести плоды, но станет еще одним безумством в их балансирующих на краю пропасти отношениях. Вновь несколько шагов, и вот уже между Войной и Ангвис считанные сантиметры, и Всадник кожей ощущает, как само ее присутствие накрывает горгону с головой, как зверь внутри нее начинает вновь шевелиться, недовольно ворочаясь. Война знает, Ангвис будет держать зверя под контролем, но как долго она сможет проворачивать этот фокус? К сожалению, Всадник ничего не могла сделать, тут все было в руках, а вернее в когтях, самой горгоны, в интересах которой тоже было спокойствие.
-Эгейское море. Твой дом, верно? – Война отошла от Ангвис, давая ей возможность отдышаться. Морская гладь казалась такой спокойной и умиротворенной, но грозила в любую минуту вновь подняться, обрушиваясь водяной стеной на сушу. Отчего-то Всадник отметила про себя, что морская стихия была схожа с Ангвис, что тоже была холодной и какой-то отстраненной, но, если разозлить это хрупкое, казалось бы, существо, то древний зверь грозил обрушить всю свою ярость. Море и Ангвис. Они хорошо дополняли друг друга. Эти берега – ее дом. Наверное, хорошо иметь дом, помнить его. В памяти Войны ничего подобного не было. Ее домом стали поля сражений, но даже они бывают разными.
Когда Всадник обернулась, Ангвис уже направлялась куда-то, аккуратно ступая по камням. Кажется, Война вновь пропустила мимо ушей пару фраз, поглощенная своими мыслями. Пора заканчивать так отвлекаться. Райдер коротко махнула головой, словно возвращая разгулявшихся змей в голове по местам, после чего поспешила за Горгоной, не забыв прихватить и меч.

Всадник ничего не ответила Ангвис. Да и что она могла сказать? Что она настолько стара, что не помнит ни дома, ни отца? Война даже не знает, был ли у нее отец или создатель, не знает, откуда она и ее братья. Райдер привыкла считать, что она была порождена огнем и кровью, и вышла из тех же кузниц, где был сотворен ее меч. Глупое предположение, но именно оно замещало ее пробелы в памяти. Семья. Только братья были Войне семьей, только их она знала и любила, любила так, как могут только младшие братья, но всегда скрывала любовь, потому что это чувство казалось ей чуждым, неправильным. Что еще Война может рассказать Ангвис? Как Всадник сама разорвала связь с братьями, обуреваемая собственным самолюбием. Она самая младшая, но самая яростная и сильная, она и сама способна справиться с миром! Глупая девчонка. Мудрость – величайший дар, не постигнутый Войной. Нет, она не может и не хочет говорить о прошлом, а потому Всадник молчала.
Война спокойно следовала за Ангвис, сохраняя небольшую дистанцию между ними. Горгона спокойна и явно не собирается превращаться в Годзиллу, однако это не повод лишний раз оказываться слишком близко к ней. Этот город был другим, и Всадник отметила это сразу же. Ничего подобного она не встречала, словно этот город жил совсем в иную эпоху. Здесь не было ни шума, ни суеты, и даже само время, казалось, становится вязким, течет медленно и нехотя. Война начала жадно изучать глазами каждый дом и каждую улицу, отмечая тишину, которая буквально звенела в воздухе. Иные города шумели, галдели, не знали покоя и отдыха, тут все было совсем наоборот, и разрывать эту тишину словами совсем не хотелось. Но Всадник не подала виду, что этот город пришелся ей удивительно по душе, однако лишь здесь она нашла то, чего желала больше всего за последние сумасшедшие дни Конца Света, она нашла умиротворение. Даже природный огонь Войны тут утихал, становясь лишь теплым пламенем свечи, гнев отступал, склоняя голову, и прятался глубоко внутри, успокоенный и убаюканный. Все было так тихо. И Войне казалось неправильным ее пребывание тут.
Она следила за действиями Ангвис. Наблюдала, как молодой человек забирает у нее сумку, что-то шепчет на ухо, приносит две чашки кофе, но Война не спешила расслабляться и наслаждаться тонким ароматом крепкого кофе, который приятно пьянил. Нет, Всадник ничего и никого не подозревала, она не страдала паранойей или навязчивыми идеями, просто в спокойствии города была что-то чужое, которое тяжестью опускалось на кожу, заставляя все еще напрягать мышцы. Когда Ангвис спросила ее о направлении, Всадник слегка нахмурилась, начиная осматриваться, словно зверь в поисках добычи. Определить, откуда исходила сила, Война могла, но сделать это было сложно. Словно в густом сплетении нитей нужно было ухватить одну единственную тонкую ниточку, благодаря которой можно было распутать весь клубок. Да, Войне удалось. Она развернулась, вставая боком к Ангвис, и подняла руку, длинным пальцем указывая куда-то вдаль.
-Там. – в дали, куда указывала Всадник, угрожающе собирались черные тучи, разрываемые лишь частными вспышками молний. Эта тьма была всепоглощающей, и она направлялась к ним. – Нужно как можно скорее найти источник, пока эта черная буря не сожрала весь остров, словно чума. – она вновь повернулась лицом к Горгоне, но все еще не смея сесть. – Погода преклоняется перед тобой, Ангвис, - Война говорила спокойно и на удивление холодно, - Если грянет буря, разорви тьму. Будем препятствовать этой силе, как можем, пока не найдем виновника.
Войне стоило с трудом перешагнуть свое самолюбие, чтобы открыто признать силу древнего существа, что так расслабленно сидела перед ней. А признавать стоило. И не только то, что Ангвис одним желанием могла устроить всемирный потом или, наоборот, утихомирить его, но еще и удивительную сдержанность самой горгоны, которая не поддавалась зову своего зверя. Она была способна противостоять гневу Войны, что пробирался в самые темные уголки души, пробуждая первобытную ярость, и это вызывало уважения со стороны Всадника. Ангвис была достойным соперником или… достойным знакомым для Войны.
-Нужно добраться туда. Идем. – идем? Серьезно? Между бурей и ними несколько километров, и они должны идти пешком и тратить время? И где только этот чертов конь, когда он так нужен? Всадник нахмурилась, начиная злиться на своего огненного спутника, а потом просто присвистнула. Этот свист неприятно разрывал тишину, но стал призывом к тому, кто всегда верно и преданно следует за Войной. Поднимая столпы пыли и дыма, из-под самой земли вынырнул огромный конь, что звенел цепями, а земля содрогалась под горящими копытами, но недолго он пребывал в истинном облике. В следующее мгновение конь буквально растворился, становясь лишь искрами, и из сплошной стены черного дыма выехал уже алый Мустанг зловещего вида.
-Выпендрежник. – фыркнула Война, когда автомобиль покорно остановился у ее ног.

Война была готова поклясться, что слышала в голове треск – так рассыпалась ее вера в Ангвис. Либо эта горгона не так сильна, как всегда казалось Всаднику, либо вещь, что творит тут второй конец света, по-настоящему могущественна. Ангвис порождена морем и ветром, она сама признала это, так что ей мешает рассеять тьму щелчком пальцев при таких-то родителях? Война лишь нахмурилась, отводя глаза от горгоны. Была ли Всадник разочарована таким поворотом событий? Возможно, отчасти. Она так много слышала о проклятых богинях, так много сказаний, легенд, обросших мифами, и сама Война чувствует могучего и недовольного зверя, что скрывается глубоко под ребрами Ангвис.
«Что же за хреновину сюда притащили, если даже горгона не в силах отвести тучи?»
Что за сила надвигалась на них, угрожающе рыча где-то совсем на горизонте? Нечто древнее. Только это крутилось в голове самой Войны, но ведь древних и могущественных артефактов, даже упоминание которых опасно, не мало. Большинство из них спрятано и хранится под печатями и замками, некоторые вещи были утеряны в потоке времени… Из каких артефактов эта? Притащил ли ее суда какой-нибудь беспечный ангел, или неизвестная, но могучая вещь сама решила найтись именно здесь именно сейчас? Если Всадник с Ангвис не смогут остановить это, то весь мир накроет не хуже, чем в сладких снах Люцифера.
Когда горгона упомянула про помощь и то, что Война сможет справиться со всем сама, Всаднику, что услышал в этих словах неприятную насмешку, стоило больших усилий не высказаться в ответ Ангвис. Райдер сжала зубы, в очередной раз, забивая свое самолюбие подальше в глотку, дабы оно не смело послужить началом ссоры. Нужно было учиться сдерживать свой гнев, но почему-то это казалось неестественным для самой Войны. И Всадник молча наблюдала за обрядом горгоны, не смея приблизиться или разорвать спокойную сосредоточенность Ангвис словами, Райдер просто улавливала каждое действие девушки, присев на капот своего урчащего, словно большой кот, автомобиля. Странно было наблюдать за всем этим. Война ничего не имела против древних богов, они олицетворяли первобытные стихии, существующие с начала времен. Боги не имели ни формы, ни цвета глаз, но были всем и повсюду. Необузданная стихия, первобытная сила, часть которой заключена в самой Войне. Горгона – дочь богов, обладающая и плотью, и кровью, и было отчего-то странным наблюдать, как сам ветер любовно треплет волосы Ангвис. Смотришь на эту хрупкую фигуру и даже не веришь, что она – чадо, пришедшая в мир от слияния двух могучих стихий. Но взгляд самой Войны оставался холодным и непроницаемым, она не выдавала ни своего восхищения, ни разочарования, ничего. Всадник просто наблюдала, как Ангвис буквально млеет в родных объятиях, как у ее ног собиралась сила, выбирая себе формы огромных псов, что преданно будут служить хозяйке. Было в этом что-то завораживающее.
-Трехголовые псы, сотканные из воды? Даже не думай, я не пущу их в салон. – усмехнулась Райдер, открывая дверцу автомобиля. Нужно было сбросить с себя это немое, но скрытое ото всех, восхищение, чтобы заняться тем, ради чего она притащилась. Война села за руль.
Когда она коснулась шершавой поверхности руля, Мустанг призывно заурчал, аккуратно трогаясь с места и быстро набирая скорость.
Железный конь несся по асфальтированному покрытию дороги, направляясь прямо в сторону бури. Черные тучи свинцовыми шторами закрывали небо, грозясь вот-вот обрушиться на землю. Когда мустанг нырнул в их тень, крупные капли тут же забарабанили по стеклу и краше, отыгрывая что-то похожее на похоронный марш. Дождь. Прекрасно. Война ненавидела мокнуть.
-Теперь тебе хватит сил хотя бы попытаться противостоять этой мощи? – Всадник не насмехалась и не злорадствовала, просто спрашивала. – Смотри. – автомобиль послушно притормозил у обочины, и Война указала в сторону полей. Сама земля тут почернела, украшенная десятками трупов скота и людей. Тела разлагались и гнили, поднимая зловоние. – Оно расползается быстрее чумы и потопов. Нужно делать все быстро, пока на острове еще остались живые люди.
Война вдавила педаль газа в пол, и автомобиль, ворча, ринулся вперед, вновь набирая скорость. У них в запасе не было ни времени, ни плана, а счет шел на тысячи жизней и на часы. Тошнотворно воняло гнильем, и этот запах тяжелым покрывалом опускался на кожу. Даже Война была к такому непривычна; она знала запах крови, смерти, пороха и металла, но это... так воняло нечто совсем иное, смахивающее на проклятье. Всадник так отвлеклась, что не заметила мальчишку, одиноко бредущего прямо по дороге. Пара секунд, и красный мустанг на огромной скорости налетает на хрупкую фигуру, которая, словно тряпичная кукла, отлетает от автомобиля.
Скрежет шин. Но даже конь Войны не может тормозить молниеносно, он тяжело останавливается только через пару мгновений, разворачиваясь мордой к тому, кто принял на себя удар чудовищной силы. Всадник злится и выбирается из машины, капот которой прилично примят от удара. Бровь Войны разбита, она чувствует, как кровь тонкой струйкой стекает по бледной коже. Это неважно, рана заживет быстрее, чем сама Райдер успеет тряхнуть головой, чтобы вернуть мысли на место. Тело мальчика безжизненно распласталось на шершавом асфальте, залитом кровью, но Война не подходит к погибшему. Всадник только чувствует, как прелый запах гнилья исходит именно от него.

Война не отводила звериных глаз от хрупкой фигуры, чье тело пережило столкновение дикой силы с автомобилем. От него воняло смертью и гнильем, но пока Всадник ничего не предпринимала, лишь наблюдая за мальчиком. Она слышала, как Ангвис отзывает псов, что покорно отошли к хозяйке, но Война не отвлекалась, а только смотрела исподлобья на фигуру, что укрывала тьма. Хруст костей разорвал нависшую над дорогой тишину. Тело мальчика восстанавливалось практически так же быстро, как заживала рана на брови Всадника. Даже кровь, которая окрасила шершавый асфальт в багровый цвет, тянулась к хозяину, словно капли ртути, собираясь воедино. Кости и сухожилия срастались, и вот мальчик уже спокойно, но все-таки с небольшим трудом поднимается на ноги. В его руках Война видит вещь, которая давно считалась спрятанной или, по крайней мере, уничтоженной. Это было не просто копье, а то самое копье, которым пронзили грудь Иисусу. Копье Лонгина, Копье Судьбы. Такое древнее и такое противоестественное. Оно переходило из рук в руки к правителям, принося им победы во многих сражениях, но забирая их разум и душу. Проклятое оружие. Тот, кто владеет копьем, сможет завладеть миром, но откуда оно тут? Война поморщилась. Она точно помнила, как Всадники изъяли копье, желая запрятать эту вещь, грозившую уничтожить мир лишь одним своим присутствием. Ангелы были против, вынудили Всадников отдать копье им, пернатые уверяли, что спрячут копье под замок, и никто не сможет дотянуться до него. И вот это проклятое оружие оказалось в руках мальчика на забытом богами острове, и парень этот даже и представить себе не может, что за вещь в его руках. И вот почему мир сходит с ума.
Короткого мгновения хватило Войне, чтобы преодолеть расстояние до мальчика в пару прыжков. Его глаза мертвые и безумные одновременно буквально впились в лицо Всадника, и от этого даже у бесстрашной Войны пробежали мурашки по бледному своду спины; она протянула руку к копью, но так и не смогла коснуться холодной поверхности оружия, лишь ощутила яростное сопротивление самого копья, которое брало под защиту своего хозяина. Сила самого артефакта легко отшвырнула Войну обратно к мустангу, и Райдер тяжело упала возле машины. Чертовы ангелы. Вот и доверяй им после такого хранение потенциально опасных вещей!
Война не чувствовала боли, эта ситуация только раззадоривала Всадника. Это как трясти красной тряпкой перед смертоносным быком. Война злилась, ее ярость волнами раскатывалась по атмосфере, Всадник была готова сжечь этот мир вместе с мальчишкой дотла. А тем временем тьма с новой силой начала распространятся от виновника с копьем. Черные тучи свинцовым покрывалом укутывали небо, а угрожающие раскаты грома звучали утробным ворчанием зверя. Погода вновь охотнее подчинялась копью, чем Ангвис.
Еще несколько минут мальчик продолжал смотреть на Всадника и горгону, а затем удивительно быстро развернулся, бросаясь наутек. Такого даже Война не ожидала, учитывая, что в руках парнишки было копье судьбы. Мустанг зарычал, заставляя Всадника подняться на ноги. Черт, как можно упустить мелкого ребенка? В руках этого ребенка, между прочим, судьба всего мира, и черт знает как, но эта судьба очень быстро катится под откос и воняет прогнившим мясом.
-Черт возьми, я думала Копье спрятано, ангелы сами утащили его. – проворчала Война, проводя ладонью по затылку, который вытерпел удар о бок автомобиля. – Надеюсь, твои церберы ищейки, если не остановить пацана, то Копье уничтожит весь мир. – это так Всадник спрашивала, как Ангвис себя чувствует после аварии. Впрочем, Райдер знала, что Горгона достаточно выносливая, чтобы пережить его, ее непробиваемая шкура сможет защитить от любых повреждений. Или почти любых.  Им нужно было разобраться со всем быстро. Копье в неумелых руках хуже склянки с черной оспой, а как только артефакт попадет в руки Войны, она упрячет его на такой далекой планете, что ни одна тварь не сможет подобраться.
-Интересно, а уничтожить копье можно? – эта мысль появилась внезапно, но была крайне многообещающей. Если уничтожить такое мощное оружие, то можно избежать многих бед, ведь на ангелов полагаться нельзя. Даже существа света могут быть ненадежными и алчными. – Тебе что-нибудь известно о копье Лонгина – оружии, которым был убит Сын Божий? Горгонам многое известно, надеюсь, в твоей голове есть знания о том, можно ли уничтожить эту хрень, которая разбомбит мир быстрее, чем Люцифер с Михаилом?
Война и вправду надеялась на знания горгоны, хотя признавать это было сложной задачей. В голове Всадника было очень много всего, ей были открыты почти все секреты мироздания, но Война никогда не интересовалась, можно ли переплавить копье судьбы в пару скрепок. Как бы сейчас был кстати ее старший брат, который определенно знал подобное.
-Садись в машину. Нужно как-нибудь отобрать у него копье, которое делает засранца практически неуязвимым. – Война сплюнула на асфальт кровь, которая наполняла ее рот из разбитой о машину губы, после чего села за руль, ожидая Ангвис. Если Всадник с Горгоной примут истинные виды, то смогут противостоять копью. Правда, при этом они рискуют уничтожить весь чертов остров, но, как говорится, кто не рискует, тот обрекает мир на уничтожение.

Война не ответила. Пусть Ангвис творит, что ей вздумается, в конце концов, Всадник не отвечает ни за горгону, ни за остров, а потому Райдер просто хлопнула дверцей автомобиля, и мустанг с диким рыком ринулся вперед за цербером. Пес оставлял мокрые следы на сером асфальте, его шкура бурлила штормовым морем, а автомобиль Всадника точно следовал за проводником, не отставая и не смея опережать того. Вперед, только вперед по следам мальчика, в руках которого проклятье. И они догнали его. С тем, как они приближались к копью, запах смерти усиливался, накрывая собой весь город, пробираясь в каждые легкие. Был ли еще этот мальчик жив, или копье уже уничтожило его душу? Можно ли было спасти его? Эти вопросы не мучали Войну, сейчас она хотела только забрать артефакт, спрятать его или уничтожить и больше никогда не доверять пернатым святошам потенциально опасные вещи.
Гнев – страшная сила. Гнев может сжечь все на своем пути, но он способен на большее, если правильно направить огненный поток, если подчинить свой гнев своим целям, встать выше животного желания. И Война умела это делать. Она обращала свой гнев против врагов, оставаясь абсолютно спокойной. Так было и сейчас. Когда пес Ангвис разъяренно прыгнул на мальчика и распался мириадами капель, застывающими льдом у ног, парнишка замедлился, остановился, начиная панически осматриваться. Но следом за цербером несся мустанг, который не собирался ни тормозить, ни сворачивать. Автомобиль шел прямо на хрупкую фигуру мальчика. Все повторялось вновь, но только по намерению самой Войны, которая за мгновение до столкновения открыла водительскую дверцу.
В очередной раз Мустанг с силой налетел на мальчишку, который все равно был неуязвим, пока в руках он держал копье. Война тряхнула головой, поднимаясь на ноги. Кажется, ее неплохо так тряхнуло, потому что Всадник потеряла контроль над своим человеческим видом. Это была уже не странного вида девушка в подранных джинсах и майке, это был младший Всадник Апокалипсиса, от багровых доспехов которого тускнело само солнце. Фигура в рогатом шлеме была зловещей, но завораживающей одновременно. По щеке Войны стекала тонкая струйка крови, но рана затягивалась быстро, а сама Всадник перевела взгляд холодных глаз с разбитого автомобиля на Ангвис, которая поспела как раз вовремя. Что заставило горгону перевоплотиться? И как заставить ее не уничтожить весь остров, а взять своего зверя под контроль? Война фыркнула. Обстановка накалялась, потому что ярость самой Ангвис подпитывалась гневом Всадника, и горгона могла буквально слететь с катушек в любую минуту, но и сама Война не спешила возвращаться в человеческий вид. Она решительно хотела взять ситуацию в свои руки, а потому вновь перевела взгляд на автомобиль. Райдер ничего не делала, не щелкала пальцами, не махала руками, ее конь сам все сделал, и вот железный скелет мустанга уже объят пламенем. Всадник должна была точно знать, что парень потерял копье.
Прогремел взрыв. Он был настолько мощный, что даже Райдер прикрыла лицо рукой. Обломки искорёженного металла дымились, украшая землю, а в центре дороги рядом с уродливыми кусками чужой обгорелой плоти спокойно лежало копье. Его медная поверхность, испещренная сотнями царапин, поблескивала в лучах солнца и догорающем свете огня. Все было кончено. Копье проиграло, но сгубило еще одну душу. Война победным шагом направилась к артефакту, проходя мимо того, что еще несколько минут назад было живым человеком. Ей было плевать, он стал жертвой копья, и Всадник не собиралась оплакивать или держать молчание. Она не испытывала ни сожаления, ни сострадания. Стальные пальцы Райдера коснулись оружия, она чувствовала силу, что исходит от копья, чувствовала, как эта мощь желает подчинить себе и душу Всадника, но кто сказал, что у Войны есть душа? Стальная ладонь сжала копье, и Райдер подняла глаза на горгону. Она нашла способ отобрать у мальчика его игрушку, пусть и ценой жизни.
-Все кончено. – сам воздух вибрировал от голоса Войны. Они так и не добрались до города, а потому потери были минимальными. Только взорванный автомобиль. Впрочем, конь Всадника всегда с ним. – Давай теперь придумаем, как уничтожить эту штуку, но я даже близко не подпущу тебя к копью, пока ты не возьмешь свою суть под контроль.
Война знала, стоит Ангвис сорваться, и она утопит тут все в крови и морской воде, а у Всадника появится больше забот, чем одно проклятое копье, взывающее своей силой. Райдер сжала артефакт в ладони; в другой руке Войны появился меч. Нет, Всадник не горела желанием вступать в бой с горгоной, потому что эта битва быстро станет месивом, которое будет продолжаться снова и снова, пока один не падет, но у Войны не будет выбора, если Ангвис не подчинит своего зверя. И пока ее кожа плотно защищена чешуей, а в змеиных глазах мелькает тень кровавого безумства, Война не вернет себе человеческий облик.
Тяжелый меч Всадника коснулся асфальта, и в то же мгновение из-под земли вырвался частокол лезвий, который угрожающе окружил Ангвис. Это не было нападением, но всего лишь предупреждающим жестом.

Нет, Война не угрожала. Если бы она решилась на это, то ее действия несли бы более явный характер. Это человека можно ударить или приставить к его горлу меч, но, чтобы угрожать Горгоне, надо поднять саму землю против нее. Война всего лишь предупреждала, но делала это по-своему, так, как умеет только Всадник. Однако ее действия были растолкованы неверно, впрочем, это неважно. Когда поток воздуха обрушился на Войну, та нахмурилась, чувствуя, как мышцы начинают дрожать от напряжения. Ветер обретал многотонную массу, которой наваливался на Всадника, стремясь сбить с ног, уничтожить, но Райдер выстояла, выдержала. Ее кости крепче титана, а потому нападки Ангвис не представляли особого вреда для Всадника. Хотя, если вдуматься, обрушь горгона на Войну всю силу воздуха и моря, то Райдеру пришлось бы несладко. Но этого не случилось. Ангвис взяла себя в руки, перестала парить над землей, возвращая себе человеческий облик. Небывалый вой озарил остров, словно заря, охватывая целиком все территории, проникая в каждую душу, в каждый разум; крик проигравшего дракона проник даже в разум самой Войны, заставляя ее собственного зверя встрепенуться, прижимая уши к затылку. Но гнев Всадника служит только ему, а потому Райдер очень быстро вернула себе контроль над сознанием. Когда Ангвис тяжело опустилась на землю, частокол лезвий, вырвавшихся из асфальта, рассыпался осколками. В предупреждениях или угрозах больше не было нужды, да и сама Война тихонько повела плечом, чувствуя, как ее доспехи выгорают; Всадник вернула себе человеческий облик, и только меч, что все еще смотрел в землю, напоминал о том, кто скрывается под пепельной кожей и красными волосами.
Когда все успокоилось, и звенящая тишина накрыла остров словно куполом, Война коротко осмотрелась. Да, кажется, они обошлись небольшими жертвами, и миниатюрный Апокалипсис все-таки не накроет этот райский уголок своими черными тучами. Как это было не удивительно, но факт малого кровопролития отчего-то радовал саму Войну. Слишком много было вокруг резни и бойни, неоправданной и жестокой вражды, в которой Всадник не видела смысла, только глупые предлоги и лозунги из уст ангелов и демонов.
«Совсем, как людские войны»
И она была права. Апокалипсис, что разворачивался где-то далеко за океаном, был масштабен, но глуп, очень глуп. Тем временем, земля каким-то образом начала скрывать все происшествия. Трупы скота и людей, мертвый мальчик и осколки красного мустанга, все уходило под землю, словно затягивало болотом. Ветер уносил прочь запах гнили и разложения, оставляя лишь вечернюю прохладу и соленый запах бриза. Даже природный огонь Войны, казалось, угасал, становясь не больше, чем пламенем свечи, но Всадник не противилась ни ветру, ни морю, не земле, которая менялась у нее под ногами. Это все было не ее стихией, это все было связано только с Ангвис. Война и Ангвис. Они стояли по разные баррикады мироздания. Ярость ветра против гнева огня. И, тем не менее, они работали вместе, хотя их сотрудничество напоминало больше нечто нездоровое.
-Ты путаешь угрозу и предупреждение. – коротко ответила Война, вновь возвращая свое внимание к горгоне. Всадник сжала в ладони копье. Теперь, когда она сменила облик, Райдер чувствовала холод копья своей кожей. Гладкая поверхность покалывала подушечки пальцев и ладонь, а сила артефакта скользким щупальцем ползла по предплечью. Нет, Война не поддастся, ей не нужна проклятая мощь, она и без нее может уничтожить миры или спасти их. И копье чувствовало пренебрежительное отношение к себе со стороны Всадника, а потому направила свои щупальца к горгоне, которая могла слететь с катушек, искушенная такими возможностями.
«Нет, Ангвис удержит своего зверя в клетке»
И Война была в этом уверенна, но все равно отчего-то сжала копье сильнее; сталь задрожала в руке Райдера, грозя рассыпаться. Что Война будет делать дальше? Разломает чертов артефакт, разобьет мечом или отправит на самую далекую и пустынную планету? Впервые Всадник не знала, что предпринять. Впервые была не уверенна в своих действиях. Ангвис задавала Райдеру вопрос, который был логичен и прост, но младший Всадник терялась в ответах, отмалчиваясь, не зная, что и как ей сделать.
-Копье останется у меня. – это было верным решением, и только в этом была уверена сама Война. – Я хочу попробовать уничтожить его. Или найти того, кто знает, как сломать эту штуку. Если у меня не получится, то я заброшу копье так далеко, как только смогу. Я найду самую далекую и самую мертвую планету, где спрячу это проклятое оружие. – Всадники уничтожили много миров. Возможно, в одном из таких, что до сих пор покрыт пеплом и костями, Война и сможет зарыть Копье Судьбы. – Знаю точно только одно – пернатые засранцы даже мечтать о нем не смогут. – вторая вещь, в котором была уверена Райдер. Больше никаких сделок с пернатыми, больше никаких договоренностей. Однажды ангелы уже вытребовали у всадников копье, а итог пришлось расхлебывать Войне и Ангвис, поэтому в этот раз Райдер сделает все сама. Была бы ее воля, и Война бы все опасные артефакты, спрятанные у ангелов, забрала бы и уничтожила.
«Может, в эти выходные пойти на штурм Белых Врат?»
Идея неплоха, но Всадник вновь отвлеклась от сути проблемы. Копье в ее руке лежало так спокойно и мирно, словно смирилось со своей участью, а горгона, что уже поднялась на ноги, источала усталость.
-Как ты? – Война спрашивала скорее из вежливости, чем из заботы, хотя даже тот факт, что Всадник проявляет манеры пугал и удивлял не меньше, чем, если бы проявлял заботу. Но Райдер понимала, что вся эта заваруха не лучшим образом отразилась на самой Ангвис. Война видела, как сложно было горгоне сдерживать зверя. И сейчас ее маленький демон внутри жаждал силы копья, откликаясь на зов. Но все уже закончено. Или скоро закончится, по крайней мере.
Война оглянулась. Искорёженные обломки ее Мустанга скрылись под землей. Интересно, как глубоко затянуло ее коня в недра Геи, и как быстро этот огненный засранец явится на зов Всадника?

Все оказалось просто. Намного проще, чем думала сама Война. Во всем случившимся она подозревала только случай, злой рок судьбы или как это еще называют? И даже странный вопрос Горгоны не проронил зерна сомнений в сердце Всадника, однако в очередной раз она убедилась, что случайности не больше, чем набор закономерностей. Когда взгляду Войны предстали ангелы, то все сразу встало на свои места. Частички головоломки, скрепленные Всадником непрочными связями, сами расположились в нужном порядке, когда нашлась самая важная, недостающая деталь – ангелы. На скрытые вопросы Ангвис и Войны о том, как копье попало на землю, больше не нужно было искать ответов, они уже сами показались. Ангелы затеялись это все от начала и до конца. Своими руками. Не случай, не злой рок, не Атропос, а всего лишь пернатые. Существа, сотканные из света, несли в себе настоящую тьму.
Короткий взгляд на смиренное копье, сжатое в ладони Всадника. Война все еще не рисковала выпустить из пальцев это алчное до чужих душ оружие. Верно, теперь она во всем уверена, теперь все встало на свои места, и Война могла увидеть всю картину целиком. Всю ли? Нет, были еще темные пятна, но вскоре свет должен озарить все вокруг. Свет, который способен выжечь все живое. Ангелы сами оставили тут артефакт, и в этом Райдер была уверена. Все оказалось так просто. И пусть мотивы их остаются пока неизвестными, но переломанные кости и выжженная душа того несчастного мальчика, в чьи руки попало копье, остаются на совести ангелов. А есть ли у них эта совесть? Волнует ли их хоть что-то кроме их самих? Пернатые собственными руками обрекли целый остров на гибель, а теперь приходят сюда – к Всаднику и Горгоне, которые остановили липкую чуму безумия, расползающуюся от копья. На что они надеются? Что Война так просто отдаст им артефакт? Что Горгона не обрушит на них гнев самих небес? Хотели ли ангелы гибели целого острова, или все это было продуманным планом? Столько вопросов, но где искать ответы? Война, по крайней мере, так и не смогла это сделать, один из ангелов заговорил, останавливаясь в паре метров от Райдера:
-Война, ты нарушила все мыслимые и немыслимые законы Создателя. – Слово взяла женщина, которая явно была лидером этой группы.
Что-то внутри Войны напряглось, зашипело, дребезжа цепями. Жидкое пламя забурлило, грозя извергнуться прямо на ангелов, сжигая их до костей. Но Война осталась спокойной, она лишь с хищным интересом смотрела на прибывших к ней, изучая каждый сантиметр их кожи. Как же это было трудно – сдерживать свой гнев. Каждый миллиметр крепких мышц Войны дрожал под плотной пепельной кожей, но Всадник все еще не двинулась с места. Как просто было бы переломать им хребты и вернуться к чашечке кофе с Ангвис, так почему же Война медлит? Почему не поднимет свой меч, обрушивая первобытную силу на чертовых пернатых предателей? Всадник хотела узнать мотивы, увидеть всю картину целиком. Нельзя решать такие вопросы резким отсечением головы. Ангелы умрут. От рук Войны ли? Или Ангвис все же вмешается?
-Это ты, отрекшаяся от долга и обрекшая остров на смерть, говоришь мне о законах? – Несмотря на мнимое спокойствие, Война дышала гневом, и ее голос срывался на хриплый рык разъяренного зверя. – Всадники сотни лет назад отдали вам на хранение копье, а вы, зная о том, какая сила заключена в этой стали, возвращаете его в мир! И после этого вы смеете говорить о законах? Вы забыли о своем долге, предали тех, кого клялись защищать, и за ваши преступления должны расплачиваться мы?
Как столько слов смогло вырваться из уст молчаливой Войны? Но гнев раз за разом накатывал волнами, находя выход не в крепкой руке, но в таком же крепком слове. Всадник сжала такое хрупкое, казалось бы, копье, и старая сталь задрожала, но устояла под натиском Войны, которая была готова в любой момент ринуться в бой.
Их было всего шестеро. Рядовые ангелы, существа из света, запятнанные тьмой и раздором. Как они докатились до такого? Лидер, говорившая с Всадником, выглядела уверенной и холодной. Она, как и сталь копья, устояла под натиском слов Войны, чего нельзя было сказать о других ангелах. Райдер чуяла в них семена страха, чувствовала, как те же слова оседали на ангельских плечах тяжелым грузом, давя таких хрупких пернатых созданий.
-Ты не смеешь заявлять подобное, не зная и части правды. – Спокойный тон. Холодный. – Копье должно было отвлечь Люцифера от уничтожения мира. Дать нам время собрать воинов, но все пошло наперекосяк, когда вы вмешались.
Снова благие цели. Ангелы цепляются за них, как за спасательный круг, но в конце все равно тонут в пучине собственной глупости! Вернуть копье на землю. Обречь остров на гибель. Благие цели? Десятки жертв. Совсем юный мальчик с переломанными костями и выжженной душой. Благие цели?! В сознании Войны вновь всплыло лицо того несчастного – мертвые и пустые глаза. Вонь смерти и горелой плоти. Ангелам нет оправдания.
-Странно, что здесь оказалась ты, Война. Ведь ты служишь Люциферу. – И вновь этот голос ледяными когтями вырвал Всадника из раздумий. Можно было заметить, как Райдер дрогнула, как крепче сжала рукоять меча, и как задрожали крепкие мышцы под ее кожей. Знают ли ангелы, чем обернется подобное заявление для них? Знает ли сама Война, что сотворит? Как же сложно удерживать ярость, сохраняя разум. Грань между хладнокровием и безумием столь тонка. Всаднику удавалось. Она держала себя в руках, оставалась спокойной, подчинив себе гнев и ярость, но слова безымянного ангела Война не могла пропустить мимо.
Райдер тронулась с места, оставляя меч воткнутым в холодную землю. Она шла так уверенно, словно была готова присягнуть к этим пернатым тварям, но все было совсем иначе. Мощный удар крепкой руки обрушился на ангела, отшвыривая его к кирпичной стене кафе. Война все еще спокойна.
-Я. Ему. Не служу. – Эти слова настоящим громом раскатились по земле, закрадываясь в каждую душу. На мгновение Всадник взглянула на горгону, которая вообще как-то отстраненно сидела за столиком. Что предпримет Ангвис? Встанет ли она на чью-либо сторону или отправит всех к черту? Война не знала, но что-то подсказывало, что Ангвис не откажет себе в удовольствии переломать пару крыльев.

Воздух вокруг закипел, заискрился, словно пронизанный тысячами молний, источником которых была сама Ангвис. Война видела, как меняется горгона, возвращаясь к своему истинному виду. Она видела страх в глазах ангелов. Отчаяние, которое кричало в этих живых телах. Небеса над головой становились бесконечно тяжелыми, а тучи, плотно скрывающие темное небо, отдавали алым оттенком, словно пропитываясь ангельской кровью.
Вдох. Выдох. Война дышит тяжело, словно разъяренный зверь, жадно втягивая воздух, чувствуя, как наполняются им легкие, раскрываясь. Всадник видит, как не менее разъяренная Ангвис ломает кости ангелу, которому досталось сомнительное счастье оказаться первым под тяжелой рукой горгоны. Острые когти так легко входят в плоть, как нож в теплое масло, и Война ловит себя на мысли, что не отказалась бы взглянуть, как Ангвис в одиночку переломает всем ангелам крылья. Но Всадника ждет другой представитель пернатого рода, а потому нет времени расслабляться, наблюдая за смертоносными когтями чешуйчатой спутницы. Война переводит взгляд на ангела, который без сил упал на землю, оставив после себя на стене лишь красивый отпечаток. Война почти рычит, по-волчьи медленно подходя к пернатой жертве, предвкушая, как вырвет ей крылья своими руками. Райдер видит тень страха в светлых глазах. Слышит, как сжимается испуганное сердце. Колотится, бьется о грудную клетку, словно бабочка в банке, желая вырваться, проломить хрупкие кости, ибо никто и ничто не желает сталкиваться с Войной в открытом поединке. Когда тяжелая рука Всадника грубо хватает ангела за горло, поднимая того над землей, Война чувствует, как буквально съеживается благодать жертвы.
-Во имя Отца нашего… - эти слова ломаным хрипом срываются с сухих губ, но Война быстро обрывает их, резко прижимая ангела к злосчастной стене кафе. Удивительно, как тонкие пальцы Всадника могут быть такими крепкими и сильными, словно выкованными из стали.
Хруст костей разлетелся над землей, подхватываемый порывистым ветром. Кости хрупким стеклом трескались и ломались под натиском Войны. Ломались ребра, острыми обломками разрывая покров кожи, показываясь кровавыми клыками. Стальные пальцы Всадника чувствовали кожей такое горячее, еще живое сердце, сжимающееся от страха и отчаяния. Одно легкое движение, и Война могла бы раздавить мягкий орган, словно прогнившее сорванное яблоко, но ее мало интересует ангельское сердце. Впервые, она не хочет растягивать момент, она хочет поставить точку. Жирную точку во всем сегодняшнем дне. Слишком много событий для одного острова, и Война знала, как закончить.
Всадник перебила ангелу хребет, и хруст позвонков заполнил сознание. Обессиленная и парализованная жертва рухнула на колени перед Войной, отчего та в очередной раз отметила, как все-таки приятно владеть чьей-то жизнью. Она взяла с земли свой меч, подняв несчастного безымянного пернатого, и грубое лезвие старого меча с легкостью вошло в тело жертвы, разрывая нежную плоть, пригвоздив ангела к стене. Злосчастное копье же теперь украшало глотку, став настоящей рабьей костью. Когда сухой крик вырвался из легких, Война прикрыла глаза рукой, чтобы не ослепнуть от вспышки умирающего ангела. И все-таки пернатые умирали красиво. Они сгорали в собственном божественном свете, и было в этом что-то отдающее романтикой и глупостью одновременно. Два черных, выжженных на шершавой стене, следа от ангельских крыльев навсегда украсили фасад кафе. Навсегда ли? Нет, люди смогут отмыть копоть, но не сразу. Да и будут ли, если найдут в этом божеский промысел? Тело ангела обмякло, обессиленно свисая с огромного меча, становясь настоящим знаком для других собратьев жертвы. Война редко связывалась с пернатыми, но сейчас своими действиями они сами спровоцировали свою судьбу. На что они надеялись, когда пришли сюда требовать назад чертово копье?
Райдер обернулась, чтобы взглянуть на горгону, во власти которой пребывали все прочие ангелы. Отчасти Война даже сочувствовала несчастным, зная, что Ангвис, привыкшая хранить холодный нейтралитет, выплеснет на них всю злость и гнев настоящим кипящим маслом. Сколько ярких вспышек видела Ангвис, пока Война стояла к ней спиной? Сколько сил потребовалось самой горгоне, чтобы сдержать своего зверя? Война не хотела искать ответы. Она хотела просто насладиться видом настоящего кровавого пира, который станет концом их короткого сотрудничества.

Наблюдая за Ангвис, Война поймала себя на мысли, что улыбается. Хищная улыбка, больше похожая на волчью усмешку, исказила алые губы Всадника. Действительно, наблюдать за тем, как горгона буквально играючи расправляется с ангелами, было интересно. Столько резких движений, столько силы, но при этом столько грации было в этих напружиненных мышцах, покрытых плотной чешуей. Война чуяла кровь на руках Ангвис, слышала биение ее сердца, которое с каждым ударом увеличивало свой темп. Кажется, Всадник была способна уловить тихое ворчание дракона, сидящего внутри самой горгоны. Все это собиралось воедино, образуя незабываемую картину силы и красоты древнего существа, проклятого богами.
Когда все закончилось, и земля вокруг Ангвис была залита ангельской кровью и украшена телами мертвых, Война, склонив голову в бок и продолжая улыбаться, начала медленно аплодировать своей союзнице, сокращая расстояние между ними на несколько шагов. Хлопки эхом разлетались над землей, отражались от стен и угасали где-то вдалеке, подхватываемые ветрами. Вокруг них никого не было, и даже тот милый парнишка куда скрылся.
-Ты умеешь впечатлять. – Жест уважения от Войны стоил дорогого, и Ангвис наверняка понимала это. Впрочем, Райдер не питала никаких надежд. Они сотрудничают, потому что вынуждены, но более их ничего не связывает. Кроме цепей и Люцифера, конечно же. Но общие проблемы никогда не смогут сделать их друзьями. Друзья. Значит это слово вообще что-то для Войны?
-Штурм Небес… - как-то мечтательно произнесла Райдер, словно пытаясь ощутить, как это было бы. – Всегда об этом мечтала. Возможно, когда-нибудь и мы пройдемся по их садам. – мягкий голос Войны дышал спокойствием и какой-то хищной удовлетворенностью.
Всадник не понимала забот Ангвис по поводу внешнего вида, но разделяла ее желания перевернуть вверх дном все небесное царство. Пройтись тяжелым шагом по райским садам, оставляя только кровь, и низвергнуть все небесное воинство, которое погрязло в самолюбии и лжи. И почему Война никогда раньше не брала штурмом Небеса? Ах, да, запрет брата. Всадники не должны были ступать ни по Аду, ни по Раю, но должны были сдерживать ангелов и демонов, чтобы те в пучине вечной войны не уничтожили друг друга. И почему она подписалась на эту работу?
Когда Ангвис просит уничтожить копье, Война переводит свой взгляд на убитого собственными руками ангела. Черт, а ведь артефакт так идеально дополнял кровавую картину. Да и можно ли уничтожить это копье? Когда пропитанное кровью оружие оказывается в руках Всадника, та сжимает ладонь, чувствуя, как древняя сталь начинает дрожать под натиском силы. Что будет, если Война не сможет уничтожить копье? Стоит ли спрятать его или нужно найти способ раз и навсегда избавить мир от угрозы, а ангелов от соблазна?
Всадник берет в руки меч, отчего прикованное к стене ангельское тело с противным хрустом падает на землю, но Война словно не замечает этого. Она оставляет копье на земле, поднимая огромный меч, с которого каплями стекала кровь убитого ангела.
«Можно ли сломать то, что нарушает законы пространства и времени?»
Эта мысли появляется слишком поздно. Меч со звоном ударяется в копье, которое кажется совсем крошечным на фоне могучего лезвия, и проклятое оружие распадается на несколько осколков. Просто. Слишком просто, и Война понимает это. Когда она поднимает меч, то видит, как осколки, едва шевелясь, соединяются в одно единое. Копье жаждет стать целым, и все подчиняется его желанию. Даже небо начало чернеть где-то совсем на горизонте, напоминая об ужасной буре, которую копье принесет в мир.
-Сколько раз мне придется ломать его? – проворчала Война. – Можно ли вообще уничтожить его без вмешательства моего старшего брата?
Смерть. Как же он сейчас нужен. Его мудрость, его могущество было бы так кстати, но брат Войны все еще похоронен, закованный в цепи, а Люцифер не спешит выпускать Всадника из заточения.
Раз за разом Война продолжала уничтожать чертов артефакт, ломая его на все более мелкие части, но все так же раз за разом копье буквально «срасталось», поднимая сильный ветер и нагоняя тучи. Сколько всадник потратила времени прежде, чем поняла, что все попытки ее тщетны, и копье так или иначе, но устоит под ее мечом?
-Чертова хреновина! Какой идиот ее наделил такой силой? – конечно, Война знала виновника, потому ее слова были обращены куда-то в небо, но ответа не последовало. Молния не ударила в куст, дожди не омыли землю, только гробовая тишина. Как всегда.