Последние несколько лет, мысли о сестре с новой силой накатывали, заставляя сердце сжиматься от, казалось давно забытой, боли потери. Но боль нельзя забыть полностью, во всяком случае, душевную боль, и ту боль, за которой последовали века одиночества. Она чувствовала за собой вину, она не смогла уберечь сестру, она не смогла помещать сначала Богам, потом этому герою. Кровь Медузы казалось, вопила сквозь толщу веков взывая к отмщению. Но это только казалось, младшая сестра обладала самым мягким нравом, и самым большим сердцем из всех сестер горгон. Головой Ангвис понимала, что от мести нет проку, но ее душа требовала мести, ее нрав, ее зверь хотел крови. Крови которую она проливала не задумываясь. Тогда проливала, не сейчас. Сейчас она стала спокойнее, но эти навязчивые мысли, это желание вернуть Медузу в мир живых, а если не вернуть, то уничтожить все, что может напоминать о том, кто отправил сестру в Чистилище.
Она ворочалась в кровати, проваливаясь в какое-то подобие сна, которое оборачивалась кошмаром, она вновь и вновь видела смерть, вновь и вновь переживала уход самой младшей в страну тени и потерю средней сестры, которая покинула ее жизнь, не желая общаться или стремясь спрятаться. Они оставили ее, или она оставила их.
Рывком девушка села на кровати, с силой проводя ладонью по  лицу. Надо было успокоиться, надо перестать думать и вспоминать. Но мысли как репей прилипли и совершенно не желали покидать ее голову. Ангвис встала и быстро оделась в привычную, удобную одежду. джинсы, футболка, легкая кожаная куртка и армейские ботинки. Разложив по карманам необходимое, в  виде денег, сигарет, зажигалки и прочих мелочей, девушка стремительно покинула квартиру. Бегом, спустившись по лестницы, она пыталась убежать от себя и лестница с семнадцатого этажа, казалась неплохим началом для этого. Почти бегом она двигалась в сторону Центрального парка, не оглядываясь и не останавливаясь. Ее быстрые шаги гулко отражались от стен домов города, который еще спал. А тем временем где-то уже брезжил рассвет, окрашивая небо в нежные тона розового и желтого. Прохладное раннее летнее утро, и полное одиночество, что может быть лучше для приобретения скверного настроя и желания прибить каждого.
Несколько минут быстрой ходьбы, прохлада утра и удобная скамейка в парке, почти примирили ее с судьбой и собственными мыслями. И она закурила глядя на деревья,  прикрывая глаза. Уже не вздыхая и не борясь с собой, спокойно покачиваясь на волнах ностальгии и лёгкого чувства вины.

Ее ноздри вздрогнули, втягивая прохладный утренний воздух, различая тонкие нотки множества запахов.
Пахло лесом, городом, скошенной травой и ее сестрой?! Ангвис распахнула глаза, в них металось недоумение. Неужели мысли о Медузе свели ее с ума?  Девушка еще раз аккуратно вдохнула всю гамму запахов, и опять почуяла запах сестры, такой родной и почти позабытый запах ее сути, тонкий аромат ее тела, которое давно покинуло мир жив. Ангвис тряхнула головой и сжала ладонь, размалывая остатки сигареты, лёгкий ожог должен был отрезвить, но спасение не приходило. Она нервно стряхнула с ладоней табак, пепел и остатки бумаги, буквально подорвалась одним движением встав на ноги. Силуэт девушки уже скрывался за деревьями, растворялся в начинающимся утре, она смотрела на спину девушки, от которой оставался такой волнующий и знакомый запах. Она стремительно перетекла в движение, стараясь догнать ту, что еще несколько секунд назад была рядом.
Это не могла быть Медуза, не могла и точка. Сестра, если бы она выбралась из Чистилища, не стала бы гулять по парку. Ангвис не стала бы, и Медуза не станет, ведь где-то есть семья, которая всегда любила ее. Сестры, которые пожертвовали человеческим обликом, разделяя с ней проклятье. Неужели Медуза вернувшись в мир живых не стала искать сестер? В это Ангвис не могла поверить. Но запах и тело, они так похожи на ее маленькую сестренку. Горгона ускорилась и через мгновение почти настигла убегающую девушку.
- Стой! – она вложила в этот окрик все силу своего желания догнать незнакомку.
И когда девушка остановилось, и обернулась, сердце горгоны замерло, она смотрела в такие родные глаза своей сестры. Паранойя тихим шепотом, скользя на грани сознания, нашёптывала множество вариантов. Почему перед ней стоит точная копия ее сестры.
- Кто ты? – растерянно спросила она , все еще не веря, что видеть ту о которой столько столетий думала.

Когда девушка заговорила, ее сердце пропустила удар,  комком скатываясь вниз живота, и перекрывая дыхание. Проклятое сердце не давало сделать ей ни шагу, не давало сказать слово, не вдохнуть живительный воздух. Боль от осознания того, что она видит и радость от  возможной встречи полностью сковала сильную и порой грубую Ангвис. Сердце, чертово сердце никак не хотело биться, а легкие отказывались принимать воздух. У нее даже в ушах зашумело, и в этом шепоте она слышала своего зверя, который нашёптывал ей не верить. Она впервые так реально слышала этот шипящий и завораживающий голос, ее собственный голос. Она с трудом мотнула головой, со свистом вдыхая воздух, и с радостью услышала удар собственного сердца.
- Медуза – эхом повторила Ангвис и сделал шаг к сестре. – Когда ты вернулась?
Уже жестче спросила она, беря девушка тонкими пальцами за подбородок и смотря той в глаза. Ее сила впервые пролилась на сестру, впервые страшная подчиняла младшую. Она стремилась проникнуть к Медузе в голову, с одной единственной целью узнать, сестра ли перед ней, встряхнуть память той, что с недоумением и полным не узнаванием смотрит на неё. Узнать, вернуть или уничтожить, если перед ней обман.
- Когда ты вернулась!? – еще раз, уже громче проговорила Агвис, в попытке получить ответ и подчинить. Ничего, если это и правда Медуза, она всё поймет, а если это очередная ловушка Люцифера, она порвет девушку на части, а потом отправиться искать способ убить падшего. Не в клетку загнать а убить, стирая его существование. Никто не смеет шутить с ее семьей, никто не смеет использовать облик Медузы.Гнев придал ей еще немного сил, полностью возвращая ее вредный нрав, и сминая всю нежность, что как отрава, проникала в ее сердце. Нежность непростительная слабость, а Ангвис и так сотворила много ошибок на своем пути.
Нежно голубой цвет утреннего неба, стремительно менялся на свинцово серый. Тучи, словно от взмахов кисти художника,застилали утренний небосвод, стирая краски. Ангвис злилась, и это было привычное состояние, злость не сковывает, злость она с ней сроднилась за долгие века.